Русская cкульптура и декоративное искусство XVII века

Возрастающий интерес в искусстве XVII века к реальному, живому миру выразился с большой силой и в предметном творчестве. Но наряду с новыми веяниями и влияниями западного и восточного искусства декоративное творчество отражало также идеи защитников старины, отстаивавших исконные традиции перед сторонниками западного направления в развитии русской культуры. Передовые представители нового направления, такие, как А. Л. Нащокин, остерегали, однако, от слепого подражания западным образцам, иноземной моде и быту. Поскольку главными заказчиками в то время были дворяне и купцы, то, естественно, их потребности и вкусы влияли на художественное творчество в первую очередь. Декоративно-прикладное искусство все шире входило в быт и служило его нуждам.

Новые устремления эпохи, тяга к материальности уживаются в искусстве с нарядностью и роскошью. Яркая красочность, богатство русского узорочья достигают теперь особой пышности, становятся характерными и для широкого круга изделий русских ремесленников. Будучи выходцами из народа, они в значительной степени выражали и народные вкусы.

Как уже говорилось в предыдущей главе, основные ремесленные силы сосредоточила Оружейная палата Московского Кремля.
Чувство земной красоты, интерес к реальным формам,— с одной стороны, с другой — сказочная фантастика пронизывали все виды художественного творчества. Орнаментальность, претворявшая мотивы живой природы, была ведущим началом. Характерен в этом отношении Теремной дворец Кремля. Здесь узорочьем проникнута вся архитектура снаружи и внутри. Стены, своды, пол, изразцовые печи, ткани, посуду — все как бы заплетает густой вьющийся травный орнамент. Восьмым чудом света называли современники Коломенский дворец. Резьба покрывала орнаментом подзоры, наличники и притолоки, крыльца, придавая образу праздничность.

Пышная ажурная резьба, где главным элементом были растительный побег, цветок, гроздь винограда, украшала иконостасы, царские врата — они сияли в храмах позолотой. Густое узорочье «каменной рези» вносило прихотливый ритм в образ архитектурных сооружений. Здесь сказывались и опыт богатых традиций, и любовь к орнаменту русских мастеров, и тот особый склад их художественного мышления, в котором фольклорная фантастика, вымысел имели большое значение. Исключительное мастерство русских резчиков по дереву и камню с блеском запечатлелось во многих художественных ансамблях XVII века. К ним в первую очередь надо отнести каменную и деревянную резьбу Новодевичьего монастыря, церкви Николы «Большой кресг», Крутицкого теремка в Москве. В густой растительный узор с мотивами виноградной лозы, листьев, цветов вплетаются изображения фантастических и вполне реальных зверей, таких, как рысь, белка и т. п.

Особая монументальность пронизывает художественный строй тонкой, чуть ли не ювелирной, объемной резьбы иконостасов, например иконостаса Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве, выполненного в 1683—1685 годах мастерами кремлевской Оружейной палаты во главе с Осипом Андреевым и Степаном Зиновьевым, а также царских врат в церквах Москвы (например, в церкви Успения на Покровке, 1696, ил. 115) и многих других городов.

Новые принципы живописи, усиливающаяся объемность фигур и многоплановость композиции в иконописи требовали уже других обрамлений. Иконостасная резьба становится горельефной и настолько насыщается сочными формами, что порой утрачивается ритмическая четкость резного орнамента. Но все же и теперь чувство синтеза не покидает мастера, буйство причудливых узоров сдерживает строгая архитектурная логика целого (иконостас церкви Знамения в Дубровицах, 1690—1704).

Резьба, сочетаясь с красочностью росписи, изразцов и цветного кирпича, создает празднично-декоративный образ архитектуры XVII века (наличники Ново-Иерусалимского собора).

Поливные изразцы — зеленые, различных оттенков, появившиеся в начале века, постепенно колористически обогащаются, пластика их форм усиливается.

В середине XVII века быстро развивается искусство архитектурной керамики, называемое ценинным делом. Изразцы украшают фасады церквей не только в Москве, но и в других городах. Они стали характерными для посадской архитектуры в Ярославле, Ростове, Сольвычегодске, придавая ей особенную нарядность, жизнерадостность. Изразцовое убранство ярославских церквей Иоанна Златоуста в Коровниках (1649—1654), Николы Мокрого (вторая половина XVII века) и других свидетельствует о художественных достижениях русских мастеров.

Различные по форме, рисунку и цвету изразцы иногда употреблялись в виде декоративных вставок или в виде драгоценных обрамлений окон, ширинок, опоясывающих здание, а то по принципу узорчатого ковра покрывали стены сплошь, как в убранстве теремка Крутицкого митрополичьего подворья.

Изразцовое производство, процветавшее счачала в валдайском Иверском монастыре, переведенное патриархом Никоном в Ново-Иерусалимский в самом начале его постройки, необычайно еще возросло. Среди мастеров славились своим искусством Игнат Максимов, Степан Иванов Полубес и другие. (изразцы церкви Григория Неокесарийского в Москве, 1679).

115. Царские врата из церкви Успения на Покровке в Москве. 1696

115. Царские врата из церкви Успения на Покровке в Москве. 1696

116. Гаврила Овдокимов «с товарищи». Голова царевича Дмитрия. Деталь серебряной раки из Архангельского собора Московского Кремля. 1630 117. Серебряная чаша с усольской эмалью. XVII в. 118. Оплечье саккоса митрополита Дионисия. 1583  119. Серебряная братина. Первая треть XVII в.

116. Гаврила Овдокимов «с товарищи». Голова царевича Дмитрия. Деталь серебряной раки из Архангельского собора Московского Кремля. 1630
117. Серебряная чаша с усольской эмалью. XVII в.
118. Оплечье саккоса митрополита Дионисия. 1583
119. Серебряная братина. Первая треть XVII в.

Растительный мотив сочетается в изразцах с картушами и другими декоративными формами, близкими в своей основе народной деревянной резьбе. С ней роднит и сам принцип изготовления изразца, напоминающий по технике пряничное искусство. В пластичной глине, как в тесте, узор оттискивался деревянной или каменной резной формой.

Полихромные изразцы широко распространяются во второй половине XVII века. Зеленый, бирюзовый, голубой, желтый, белый цвета непрозрачной поливы сверкали радостным многоцветием, внося особую живописность и праздничность не только во внешнее убранство архитектуры, но и в ее внутреннее пространство, где нарядное узорочье с изображениями сказочных птиц и растений на изразцах печей создавало декоративный центр интерьеров боярских палат и посадских домов.

Наряду с резьбой по дереву и камню видную роль в это время приобретает круглая скульптура. В ней особенно наглядно отразилась борьба традиционного с новыми реалистическими тенденциями. Выбор тем был еще ограничен условностью древних традиций. Однако нарастающие реалистические устремления в искусстве постепенно усиливают объемность и статуарность в скульптуре. Например, вскульптуре Параскевы Пятницы из брянского Петропавловского монастыря (XVII век) и в фигуре старца (XVII век, ГРМ) реалистические элементы в трактовке лица сочетаются с традиционным «блочным» ярко раскрашенным изображением фигуры.

Особое место занимает скульптура Пермского края (Пермская государственная художественная галерея). Здесь живыми оказались языческие традиции, определившие расцвет местной деревянной скульптуры. Свежесть, непосредственность народного искусства отличает культовую пластику. Обобщенность формы, четкий линейный ритм, выразительность силуэта, большая экспрессия присущи человечески теплым образам святых: страдающий Христос, Никола Можайский и другие (конец XVII века). Нередки были скульптурные изображения птиц, льва. Объемные резные львы, жизненно выразительные, помещались у подножия «мест» храмоздателей, были деталью резной мебели XVII века (Музей-заповедник XVI—XVII веков «Коломенское»).

Стремление к пластичности, полновесности объемной формы выразилось и в изделиях из металла. Иконы украшают сочные чеканные рельефы золотых и серебряных риз, почти сов¬сем теперь скрывающих жипопись. Иногда чеканные изображения фигур до некоторой степени приближаются к круглой скульптуре. Крупные головы херувимов напаиваются на серебряные рипиды. Исключительный интерес представляет чеканная серебряная рака из Архангельского собора Московского Кремля со скульптурным изображением царевича Дмитрия (1630, Государственная Оружейная палата, ил. 116). Тонкая моделировка формы лица, имеющего портретные черты, сочетается с богатым узорочьем чеканного растительного орнамента и Драгоценных камней, украшающих венец-корону. Авторы этого произведения — Гаврила Овдокимов и пять других серебряников из Оружейной палаты.

Не менее развито в XVII веке литье из меди. Спокойными, округлыми по очертанию остаются формы русской золотой и серебряной посуды. Она не теряет близость с народной деревянной утварью. Московские чеканщики этого времени проявляли творческую изобретательность, утверждали новые технические приемы украшения и орнаментации, руководствуясь при этом безошибочным чувством гармонии, знанием материала и пониманием вещей как синтеза скульптурной формы и декора. Прекрасным выражением этого служит братина XVII века — национальная русская форма заздравной чаши (первая треть XVII века, ГИМ, ил. 119). В серебряной братине Федора Евстигнеева 1642 года (Государственная Оружейная палата) травный чеканный орнамент как бы окутывает форму, подчеркивая ее округлость мерным ритмом стелющихся завитков.

По гладкому фону венца горловины, собирающей кверху форму, проходит орнаментальная вязь надписи; в ней говорится, что истинная любовь — точно небьющийся золотой сосуд. Конусообразные крышки братин похожи на шлемы древнерусских витязей или луковичные главки русских церквей. Форма братин почти не изменялась на протяжении веков, а то время как серебряный ковш, называвшийся ковш-лебедь, претерпевает в XVII веке большие изменения. Меняются пропорции, силуэт ладьевидной формы. Сходство с плывущей птицей стирается по мере того, как ковш к концу века теряет свое практическое назначение. В этот период появляются новые формы посуды; стаканы, чарки, кружки, кубки, покрытые черневым растительным орнбмвнтом. Он густо укрывал поверхность вещи и тем не менее никогда не разрушал архитектонику ее формы. Мастер умел гладкими участками поверхности, блеском или матовостью металла, контрастирующих с густым узорочьем, выявить, подчеркнуть пластику самого материала, конструкцию вещи, скульптурность формы. Орнамент на протяжении века претерпевает свои изменения. Строгая простота, нестесненное, естественное течение
ритма вьющихся линий. Приходит к концу века на место плотного заполнения пространства сложным плетением круглящихся стеблей, листьев. Ко второй половине века растительный орнамент теряет отвлеченный характер. Его формы приближаются к естественным, наблюденным в природе. Сочные изображения цветов, листьев и трав становятся крупнее, ритмы свободнее. Их упругость создает впечатление силы роста. Таков, например, черневой орнамент серебряной стопы конца XVII века (ГИМ) и ставца серебряного царевны Софьи, сделанного мастерами Михаилом Михайловым и Андреем Павловым (1685, Государственная Оружейная палата). Позолоченные цветы и листья ставца мягко сияют на черном бархатном фоне.

Красочное узорочье русского декоративно-прикладного искусства XVII века нельзя представить себе без многоцветия эмалей и декоративного шитья. Эмальерное искусство в это время было поднято на большую высоту мастерами Москвы, Сольвычегодска и Великого Устюга. Сольвычегодские мастера особенно прославились эмалевой живописью (последняя четверть XVII века), многокрасочной, яркой сравнительно с легкими светлыми тонами московских эмалей. В царских мастерских эмалями украшались оклады икон и евангелий. Выдающиеся памятники московского ювелирного дела представляют предметы «конюшенной казны». Яркими эмалями украшена золотая оправа седла «большого наряда» царя Михаила Федоровича (1637—1638, Государственная Оружейная палата), сделанная мастером Иваном Поповым «со товарищи».

Эмаль сверкала на гладких поверхностях изделий, входила в сканый орнамент, ею заливали округлые поверхности сосудов и покрывали рельеф чеканных изображений. Всевозможных оттенков эмаль, плотная и прозрачная, словно светящаяся изнутри, конкурировала с драгоценными камнями. Характерный пример: золотой с эмалью потир—вклад боярина А. И. Морозова е 1664 году в Чудов монастырь. Сапфиры, изумруды, рубины и алмазы горят в орнаменте из многоцветной эмали. Русские мастера имели тесный контакт с приезжими греческими ювелирами и мастерами стран Европы.

Ко второй половине XVII века вырабатывается особый московский стиль мелкого травного орнамента.

В Сольвычегодске, ставшем во второй половине XVII века видным центром прикладного искусства, в мастерских «именитых людей» Строгановых развивается «усольское финифтяное дело». Усольскую эмаль отличает мягкость колорита цветочной и травной росписи по светлому фону (ил. 117). Предмет, залитый по внутренней и внешней стороне белой эмалью, расписывался травным орнаментом, крупными тюльпанами с сочными листьями и характерной штриховкой красочных пятен в местах тени. Были и сюжетные изображения: сцены охот, композиции «Знаки зодиака», «Пять чувств» (серебряная чаша, конец XVII века, Государственная Оружейная палата).

Из мастерских Строгановых искусство эмали распространилось по всему русскому Северу. В Великом Устюге сканый орнамент покрывался бирюзовой, зеленой и черной эмалью с белыми, черными и желтыми акцентами в виде точек. Такие эмали, украшавшие оклады икон, имеют много общего с народной северной росписью по дереву (например, цата серебряная с эмалью, XVII век, ГИМ).

Процветало прикладное искусство в XVII веке и в посадских городах Поволжья: резьба по дереву, кузнечное мастерство, изготовление изразцов, серебряное дело здесь достигли больших высот и художественного своеобразия. В XVII веке в городах Поволжья было развито искусство набойки. Красочный узор печатался на холстах с резных деревянных досок, приготавливаемых специальными мастерами. В этой отрасли сложилась высокая орнаментальная культура.

Со второй половины XVII века лицевое шитье все дальше уходит от живописи и, напротив, сближается с ювелирным искусством. Блеск золота и серебра, сверкание драгоценных камней и жемчуга имеют теперь первостепенное значение в произведениях шитья и в первую очередь ценятся современниками (пелена Николы с житием, вторая половина XVII века, ГИМ).

Драгоценной вышивкой сплошь покрывались детали одежд: иногда и вся она целиком. Например, саккос патриарха Никона (1655, Государственная Оружейная палата) украшен вышивной с изображениями про роков н святых. Жемчуг нашивался по контуру изображения. Высоким техническим мастерстаом и монументальностью стиля выделяется строгановская школа шитья середины XVII века. Здесь алатошвей- ное дело достигло больших высот.

Наряду с лицевым шитьем во второй половине XVII века получает широкий размах декоративное шитье. Им славились златошвеи «Царицыной мастерской палаты», украшавшие вышивкой седла, полотенца, оплечья церков¬ной одежды. Низанье жемчугом, шитье золотыми нитями и шелками имели много общего с народной вышивкой, и не только в сходстве мотивов, но и в чувстве ритма, линии, цвета, в самой поэтике искусства. Характерен покров с изображением Сергия Радонеж¬ского с житием — вклад А. И. Строгановой в Троице-Сергиев монастырь (1671).

Декоративно-прикладное творчество XVII века отражало культурный подъем, переживаемый Россией. С одной стороны, завершается значительная эпоха древнерусского искусства, а с другой — прокладывается путь к новому.

В последней четверти XVII столетия уже заметны первые вестники светского искусства XVIII столетия — появляются произведения, несущие новое мироощущение нарождающегося времени. На смену роскоши узорочья приходят произведения исключительной простоты и строгости, такие, как серебряный с чернью ставец царевны Софьи Алексеевны (1685, Государственная Оружейная палата). Сам круг предметов домашнего обихода необычайно расширился, приблизив прикладное искусство к повседневной жизни. Мастерство исполнения доводится до исключительного артистизма. В декоративном искусстве преломлялся опыт русской иконописи с ее пластическим началом, декоративностью цвета и линейностью. Во всех отраслях прикладного искусства проявилось стремление к передаче форм природы, к многоцветности. Скульптурная сочная резьба по дереву вытесняет плоскую, с отвлеченными формами. Часто сюжеты и техника заимствовались из книжного искусства, например в орнаменте усольских эмалей или черни. Широко распространенная среди русских мастеров Библия Пискатора была ис¬точником новых веяний. Но тем не менее все влияния как Востока, так и Запада преломля¬лись в древнерусском искусстве творчески и оригинально.

Интерес к жизни, реалистические устремле¬ния в декоративно-прикладном искусстве выражали, как и в живописи, становление нового мировоззрения, характеризующего эпоху переломного времени на рубеже двух веков.

История искусства © 2016 Frontier Theme