Великий Новгород был одним из крупнейших городов Древней Руси и политическим центром Новгородской феодальной республики, земли которой простирались до Урала и берегов Ледовитого океана. Своеобразные экономические и социальные условия в конечном счете определили особую остроту и силу столкновения двух начал: культуры церкви и . феодальных верхов с культурой торгово-ремесленных слоев. В области идеологии это сказалось в возникшем здесь в XIV веке городском еретическом движении стригольников, отрицавших основы церковной феодальной иерархии. Явления общественной жизни наложили определенный отпечаток на художественное развитие, и в частности на зодчество.
В Новгороде в XIV—XV веках, как и раньше, храмы возводят по заказу бояр, архиепископа, купцов, корпораций уличан, как и прежде, новгородские зодчие — выходцы из городской ремесленной среды — вносят в свои произведения живую творческую мысль и народные художественные вкусы. В то же время на развитие архитектуры воздействуют и консервативные тенденции, особенно нарастающие в XV веке в связи с упорным сопротивлением новгородского боярства включению Новгорода в состав Русского централизованного государства.
Сходным с Новгородом был общественный строй его «младшего брата» — Пскова. При большом значении веча власть здесь также фактически принадлежала боярству, однако менее сильному, чем новгородское; важную роль играло купечество. Постоянная борьба на западном пограничье Руси поднимала значение народного ополчения и политический вес городских низов. Культура и искусство Пскова отличались большим, чем в Новгороде, демократизмом.
Монументальное строительство раньше возрождается в Новгороде, переживая уже в XIV веке пору блестящего расцвета. Самостоятельная псковская школа зодчества в это время только начинает слагаться, достигая расцвета в XV—XVI веках. В XIII—XIV веках, в период постепенного возрождения каменного строительства, важнейшую роль играло деревянное зодчество, оказавшее, как можно думать, существенное влияние и на развитие каменной архитектуры.
Во второй половине XIII и первой половине XIV века (то есть за целое столетие) в Новгородской земле было построено лишь несколько небольших каменных церквей. Однако даже в таких трудных условиях зодчие искали новые формы, которые придали бы цельность и художественную выразительность их скромным постройкам.
Уже а маленькой церковке Перынского скита под Новгородом (по-видимому, середина XIII века) ощутимы существенные изменения. Исчезают боковые апсиды, промежуточные фасадные лопатки; статичное позакомарное покрытие фасадов сменяется более динамичным трехлопастным. Это придало зданию монолитность и собранность. В церкви Николы на Липне (1292) при той же композиции несколько усилены декоративные элементы: линию трехлопастного завершения фасадов повторяет размещенный под нею аркатурный поясок. В первой половине XIV века поиски нового еще сосуществуют со старыми традициями. Церковь Спаса на Ковалеве (1345) повторяет исконное позакомарное завершение фасадов. Но три притвора храма, различные по величине и форме, напоминают «прирубы» деревянной церкви, а фасадные лопатки сохранены лишь на углах и как бы имитируют концы рубки «в обло». В церкви Успения на Волотовом поле (1352) упрощаются черты, отмеченные в облике церкви Николы на Липне: здесь нет наружных лопаток, и монолитный объем стройного четверика завершается трехлопастным покрытием. Асимметрично расположенные притворы придают живописность композиции. Зодчий стремится достичь единства и свободы внутреннего пространства, широко расставив столбы и скруглив их западную пару. В церкви сохранялась прекрасная фресковая роспись. Как Ковалевская, так и Волотовская церковь были разрушены во время Великой Отечественной войны.
В XIII—XIV веках новгородская строительная техника существенно изменилась. Церковь Перынского скита построена еще в типичной для XII века технике кладки из перемежающихся рядов известняковой плиты и плоских кирпичей на известковом растворе с цемянкой. Но уже в церкви Николы на Липне стены целиком сложены из отесанных лишь с лицевой стороны камней различного размера и даже различных пород. Оконные проемы, а также верхние части здания—своды и барабан — сложены из кирпича нового типа — квадратной или брусковой формы, толщиной 9—10 сантиметров. Возможно, что такой кирпич был воспринят новгородцами из соседней Риги.
Во второй половине XIV века растет экономическое и политическое могущество Новгорода. Широко развивается и монументальное строительство, опирающееся на определившиеся в XIII — начале XIV века традиции. В эту пору складывается классический тип новгородского храма, прекрасными образцами которого служат церкви Федора Стратилата на Ручье (1361) и Спаса Преображения на Ильине улице (1374). Это крупные здания, резко выделявшиеся из окружающей деревянной застройки. Зодчие отказываются от излишней лаконичности и делают храмы подчеркнуто нарядными. Именитых заказчиков — новгородских бояр — интересует прежде всего внешний эффект. На фасады здесь вновь возвращены членящие их лопатки, трехлопастной линии завершения вторит многолопастная кривая аркатуры, плоскости стен оживлены разнообразными нишками, бровками, декоративными крестами, создающими сочную игру светотени. Мощная апсида украшена на двухъярусной аркадой из полуваликов. Особым богатством декора и изысканностью пропорций отличается церковь Спаса на Ильине. Храм этот сохранил остатки фресковой росписи, исполненной Феофаном Греком.
Постройки конца XIV—XV веков многократно повторяют сложившийся тип. Таковы, например, церкви Иоанна Богослова на Витке (1383), Петра и Павла в Кожевниках (1406, ил. 44) и другие. Церковь Петра и Павла полностью восстановлена в первоначальном виде, с неоштукатуренной поверхностью стен. Кладка из камней неправильной формы и различных оттенков в сочетании с лопатками и арочными перемычками, исполненными из брускового кирпича, создает здесь удивительно живописное впечатление.
Тип новгородского храма, сформировавшийся к середине XIV века, в дальнейшем продолжал применяться в строительстве около ста лет без каких-либо существенных изменений.
Так, церковь Двенадцати апостолов (1455) мало отличается от созданной за век до нее церкви Федора Стратилата. По старой схеме возведена в 60-х годах XV века церковь Симеона в Зверине монастыре и перестроена церковь Дмитрия Солунского. Конечно, в некоторых из этих построек есть новые черты и даже конструктивные изменения: появляется подцерковье (подклвг). Однако снаружи подклет никак не выражен, и общий облик храмов не меняется. Интенсивный процесс развития архитектурных форм, характерный для XIV века, в XV столетии как бы приостановился.
Показательно, что параллельно с новым строительством в Новгороде в середине XV века проводилась реконструкция храмов XII века (например, церкви Ивана на Опоках, Уверения Фрмы на Мячине и других). Реконструкция эта фактически сводилась к полной перестройке всего здания, но с повторением форм XII века. Новгородское зодчество XV века стремилось сохранить в неприкосновенности свои традиции, сопротивляясь новым веяниям, которые могли бы пойти в разрез с такой «охранительной» тенденцией. Несомненно, что это явление было связано с общей направленностью политики новгородского боярства на последнем этапе борьбы с Москвой. Когда же по тем или иным причинам новгородские правители были вынуждены прибегать к помощи приезжих зодчих, они скорее обращались на Запад, чем к Москве. Очень типично в этом отношении, что новгородский архиепископ Евфимий пригласил в 30-х — 40-х годах XV века немецких мастеров, носителей запоздалой готики. Да и сама его идея создать в центре Новгородского детинца как бы самостоятельный феодальный замок с высокой башней имеет скорее западноевропейский, чем русский характер. Этот комплекс позже был перестроен, и в более или менее первоначальном виде сохранились лишь фрагменты дворцовых помещений и большая Евфимиева палата, перекрытая готическим сводом на нервюрах, сходящихся к столбу в центре зала (ил. 46).
В конце XV века Москва вооруженной рукой подчинила Новгород. Отныне все крупное строительство в Новгороде и Новгородской земле проводится по указу из Москвы. Существенно изменился и состав заказчиков, поскольку многие новгородские бояре были отправлены в другие города, а в Новгород переселены московские купцы. Конечно, сложившиеся традиции зодчества нельзя было сразу уничтожить и заменить новыми: в строительной технике и архитектурных формах построек XVI века часто еще ощущаются старые новгородские особенности. Однако основная линия развития новгородской архитектуры со времени потери Новгородом политической независимости быстро шла на сближение с общерусскими формами. Самостоятельное развитие новгородской архитектуры закончилось.
Зодчество Пскова до XIV века целиком относится к кругу новгородской архитектуры. Лишь с отделением Пскова от Новгорода и становлением его политической самостоятельности сложились предпосылки для формирования собственно псковской архитектуры. Первые признаки этого можно отметить уже в соборе Снетогорского монастыря (1310), представлявшем почти точную копию Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря. Это повторение имело определенный идейно-политический смысл; противопоставление Снетогорского собора новгородским архитектурным формам. Видимо, Мирожский собор XII века казался псковичам олицетворением местной архитектурной традиции.
Крупнейшим памятником псковского зодчества второй половины XIV века был не дошедший до нас Троицкий собор, созданный в 1365—1367 годах на старой основе рухнувшего здания XII века. Известный нам по весьма точному рисунку конца XVII века собор сохранял существенные особенности композиции храма конца XII века: ярусность объема, пониженная западная часть (нартекс), притворы с трехлопастными фасадами и подчеркивавшие динамику здания пучковые пилястры. Угловые своды в четверть окружности были опущены, так что центральные закомары фасадов резко поднимались кверху. Постамент под барабаном, видимо, отвечающий повышенным подпружным аркам, высоко поднимал главу, имевшую сравнительно небольшой размер. Сделанная значительно позже деревянная кровля органически вошла в сложный силуэт собора, основной четверик которого приобрел шестнадцатискатное покрытие. Позже к восточным углам собора примкнули симметричные приделы в виде маленьких храмиков с восьмискатной кровлей. Таким образом, зодчий этого храма продолжил творческую переработку крестовокупольной системы, начатую русскими мастерами еще на рубеже XII—XIII веков, и как бы предвосхитил композиционные приемы русского зодчества XVI века. Последующая история Пскова более не выдвигав ла перед архитектурой задач такого масштаба и идейного значения.
Памятники псковской архитектуры XIV и второй половины XV века почти не изучены, и судить о процессе развития можно лишь очень приблизительно. Уже в XIV веке зодчие отказались от кирпича и перешли к кладке из местной плиты, что вызвало необходимость обмазки фасадов известковым раствором для предотвращения быстрого выветривания камня. Это придавало постройкам мягкость, пластичный, как бы лепной характер.
От второй половины XV века хорошо сохранилась небольшая четырехстолпная церковь Успения в Мелетове (1461—1462). Ее средняя апсида — полукруглая, а боковые — прямоугольные. При повышенных подлружных арках средние членения фасадов сильно приподняты, и плоские лощилцовые покрытия образуют такую же сложную шестнадцатискатную систему, как у Троицкого собора, видимо, вдохновлявшего псковских строителей. Такое же завершение, очевидно, имели псковская церковь Косьмы и Дамиана с Примостья (1462, верх перестроен в XVI веке и некоторые храмы Довмонтова города, открытые раскопками в Пскове.
Даже в XV веке еще сохранялись многие элементы, роднившие псковское и новгородское зодчество. Это понятно: ведь обе школы объединяли общие традиции, сходные строительные материалы, тесные культурные связи. В таких условиях больше удивляет самостотельность псковского зодчества, чем его близость архитектуре Новгорода.
В XIV—XV веках псковичи значительно чаще строили оборонительные, чем культовые сооружения. Вытянутая узкой полосой вдоль грниц с Литвой и рыцарским Ливонским орденом, Псковская земля нуждалась в постоянном укреплении своих рубежей. Одной из сильнейших каменных крепостей был Изборск (1330, перестройки XV века), и сейчас поражающий суровым величием стен и башен. Во второй половине XV века в Псковской земле появились крепости, более или менее прямоугольные в плане, с башнями на углах, что позволяло обеспечить фланкирующий обстрел вдоль всего периметра стен. Это первые на Руси «регулярные» крепости.
Крупнейшей работой стало расширение у креплений самого Пскова. С 1393 по 1452 год все деревянные укрепления центральной части города — древнего детинца, который псковичи называли Кромом,— были заменены каменными стенами. Быстрое расширение территории города сопровождалось постройкой новых оборонительных линий К XVI веку общее протяжение крепостных стен Пскова достигло девяти километров.